Ящерки на ярмарке (картинко)

[dracon-grez]

Помните ящерок на ярмарке?

Upd: нечаянно удалила один из постов и, чтобы не создавать новый, лучше засону содержимое удаленного сюда.

Название: Отрава
Автор: KoriTora
Бета: нет, и у самой нет времени отбетить, так что простите уж - что есть, то есть
Пейринг: Ставрас/Шельм
Рейтинг: нет
Права: Все права у Небо в глазах ангела
Жанр: флафф
Размер: мини
Статус: закончен
Тайминг: приквел к "Грезам"
Предупреждения: оос, конечно же
От автора: Я так соскучилась по драконам, что начала писать просто в качестве фона к работе - просто чтобы читались любимые имена )). Результат немного бессвязный, абсолютно бессмысленный и довольно занудный, но если кому-то этот суррогат тоже скрасит ожидание настоящей проды - буду рада ))

Отрава

Драконий лекарь веселился на балу в королевском замке.
Веселье, право слово, было то еще! Бедного лекаря то и дело: то норовили отозвать в сторонку почему-то вечно озабоченные здоровьем своих драконов вельможи, то атаковали романтически настроенные девицы разной степени родовитости и красоты, или даже - еще того страшнее - их решительно настроенные матушки разной степени знатности и почтенности. Периодически странные люди со странными не запоминающимися фамилиями незаметно оказывались рядом и принимались ненавязчиво намекать на что-то крайне невразумительное. Драконы знают, почему (а, скорее всего, и драконы не знают) шпионы, соглядатаи и тайные агенты всех соседних королевств были уверены, что Ставрас (так звали Драконьего Лекаря) "имеет некоторое влияние на решения Его Величества короля Палтуса III, а, стало быть, в силах оказать им определенное содействие в известных областях"... Туманные намеки этих невнятных личностей Ставрас давно научился вежливо пропускать мимо ушей, вот только приходилось следить за вином, когда личности околачивались вокруг - их смертельные яды очень портили послевкусие от напитка, да и все же неприятно бы было проснуться с изжогой. Хоть он и лекарь, а все-таки, неприятно.

Как раз сейчас он кисло наблюдал как очередной подозрительный субъект, протитулованный длинно и пышно, и крайне путано, что не способствовало лучшему запоминанию его имени и лица, тщательно разливает верлинский "великий пуш" по бокалам, дабы любезно предложить один из них лекарю. Сложность приготовления и разлития заморского напитка, и мелкие суетливые жесты субъекта (какого-то помощника посла, или вроде того) не оставляли сомнений в том, что среди ингридиентов в напитке Ставраса наверняка затесался лишний, но и не позволяли утверждать это с уверенностью. И, что досадно - ни разоблачить вероломного помощника посла, ни отказаться от напитка Ставрас не мог. Первое не позволяла политическая ситуация, второе - этикет. Придется мучиться изжогой. Как обычно.

Шут налетел внезапно и неудержимо как разноцветное изящное торнадо, он вырвался из круга танцующих в центре зала со счастливым, слегка хмельным смехом, быстро приблизился к очередному темному углу, в котором Ставраса зажали сразу трое: желающая замуж барышня; маркиз, интересующийся некоторыми не слишком аппетитными подробностями жизни и, в частности, пищеварения драконов; и упомянутый помощник посла, уже приподносивший обществу бокалы пуша. Шут, смеясь, кинулся к Ставрасу на шею, и с восклицанием "А вот и ты, мой рыцарь дорогой!", выхватил бокал Ставраса из его рук, заявив: "Довольно опьянять вином свой разум, коль танец кружит голову не хуже - идем плясать, тебя я украду!".

Во-первых, Ставрас не любил стихи. Нет, то есть, он спокойно относился к поэзии, да даже благосклонно, но он не выносил, когда с ним разговаривали в рифму, как было модно целых десять лет в те незапамятные времена, которых юный Шельм Ландышфуки, королевский шут и личная головная боль Ставраса, не застал, а вот лекарь хлебнул достаточно, чтобы в таких словесных эскападах с шутом ему теперь то и дело приходилось удерживаться от соблюдения ритма и размера. Нет, импровизированные стихотворные дуэли дались бы ему без труда - все-таки, привычка, но подыгрывать несносному мальчишке лекарь считал излишним.

Во-вторых, Ставрас не собирался танцевать с шутом, и неважно, что тот пытается вовлечь его просто в невинный хоровод, хотя в обычае у этого нахала было скорее приглашать Лекаря к вальсу - или какому-то еще из новомодных парных танцев. Но эта бестия способна превратить в цирк даже чинный менуэт, не говоря уж о хороводе, это если еще не вспоминать о том, что приглашать на танец, - не позвать по-дружески, а приглашать, как барышню, с поклонами и реверансами, - мужчину со стороны шута было... увы, это всегда было весьма забавно. Короче, Ставрас терпеть не мог, когда Шельм выбирал его объектом для своих проделок.

А в третьих... Шут, конечно, был несносен, но Ригулти все же не желал ему такой быстрой и страшной смерти - там, в бокале было сейчас самое ядреное из зелий, а сам бокал в руке шута.

- Верни, Шельм Ландышфуки, - коротко и сухо приказал лекарь, протянув руку к бокалу, - а сам найди другой объект остротам.

- Верну, - лукаво улыбнулся Ландышфуки, - если подаришь мне сначала танец. - держа бокал на отлете, шут сделал еще один реверанс, - о ты, хранящий царственных драконов от скарлатины и простуд, и...

- Диареи, - услужливо подсказал юноше маркиз, когда шут на мгновение запнулся, пытаясь, видимо, вспомнить, чем болеют драконы, и болеют ли они вообще.

Драконы, к сожалению лекаря, болеть умели, так что теперь, обретя внезапную поддержку, шут мог продолжить:

- О ты, хранящий царственных драконов от скарлатины и простуд, от диареи, от... шелушенья нежных перепонок и... золотых чешуек выпаденья, от... их депрессий затяжных сезонных... благодарю, маркиз, вас за старанье! Так вот, о ты, здоровья смелый воин, в час отдыха да раздели ж со мною веселье пира, одари вниманьем!

Все время произнесения речи Ставрас пытался незаметно приблизится - нет, не к шуту - к его руке с бокалом, а шут, раскланиваясь на все известные манеры, так же незаметно отступал, увлекая Ставраса все ближе к центру зала.

Поняв, что так просто вино у шута не отнимешь, а объяснить ему, в чем дело, не представляется возможным, Ставрас вернулся в темный угол, не сводя взгляда с зеленовато-голубой, как раз под цвет глаз Ландышфуки, жидкости за хрустальными стенками. Хоть бы разбил или расплескал... так нет же, ловок будто кошка. С него станется с этим бокалом и ускользнуть снова в круг танца - да и выпить, разгорячившись. Причем, похоже, так он и собрался поступить, пользуясь тем, что Ставраса уже обступили его собеседники:

- Ну почему вы так серьезны, милый лекарь? Наш шут такой забавный, но он совсем дурашка, не сердитесь, - пытаясь уцепиться пальчиками в кружеве перчатки за его локоть, промурлыкала девица на выданье, барышня Нимфадора фон-чего-то-там.

- Да, кстати, - озабоченно встрял маркиз, - этот юноша мне напомнил: господин Ригулти, а как быть с осенью?

- А что с ней? - не сразу понял тот, наблюдая как помощник посла в свою очередь пытается заговорить Шельму зубы, чтобы в своей обычной ненавязчивой манере забрать бокал обратно.
На его вкус осень была в полном порядке и собиралась наступить сразу же после после лета, которое было как раз в сам разгаре. Нет, осень не тревожила Ригулти. Его тревожило отчаяние в глазах помощника посла и хохот Шельма.

- Как?! - прочувствованно восклицал рядом маркиз, - сезонные депрессии, конечно!

- Хватит закармливать Эориндейлинилл деликатесами, маркиз, и чаще выбирайтесь полетать. Ваша чрезмерная забота о здоровье причина всех ее депрессий.

- О, но я стараюсь поддержать ее здоровье, -оскорбился маркиз за свои лучшие порывы, - такое хрупкое!..

- Ах, милый Ставрас, - восхитилась дама Нимфадора чего-то-там, - как вы умны!..

Девушка уже полностью повисла на его локте, маркиз, впрочем, тоже, а Ставрас постепенно понимал, что шут отравы не отдаст. Паршивец!

Шут, похоже, нашел очередное развлечение - глаза его горели, он активно жестикулировал обеими руками, что-то изображая для помощника посла и не давая тому дотянуться до бокала, напротив, то и дело подносил его к губам, но отвлекался, чтобы что-нибудь ответить, и каждый раз шпион белел как полотно, а Ставрас вздрагивал всем телом... "Просто выбей вино из его рук, дубина". Но у помощника -плюгавенького типа попросту роста не хватило бы на это.

- Расскажите мне что-нибудь о драконах, любезный лекарь...

- Вы же даже не представляете, как тяжело моя бедная Йоричка переносит обычную грубую пищу...

- Не расскажу! Так не кормите ее вовсе! - процедил Ставрас, прежде чем совершить решительный рывок в сторону "этого дурашки" Ландышфуки, рыкнуть "стой смирно", протянуть к бокалу руку...

- Какой ты жадина, мой дорогой, - смеялся Шельм, отпрянув и вскочив на подоконник. В исполнении известного своими выдумками шута это смотрелось даже не особо дико, - а как же танец?

- Шельм, верни вино.

- А в самом деле, Ставрас, может быть, вам стоит потанцевать, развеяться, - игриво предложила, подбежав и снова повисая на нем, дама Нимфадора фон-чего-то-там.

- Но как же можно не кормить ее совсем?! - активно возмущался брошенный в сторонке тем временем маркиз.

Ставрас уже не слушал их обоих, только смотрел в лукавое лицо шута на фоне ночного неба..

- Ну, что, напиток или танец? - смеялся Шельм.
- Все, перестань, мальчишка, - подступая к окну, рыкнул драконий лекарь, - этот напиток не для маленьких дете...
Шельм опрокинул бокал разом. Это было горько - лекарь, как зачарованный, глядел на то как в свете тысячи свечей сверкают слезы на ресницах у мальчишки... Увидел, как внезапно пошатнулся шут на подоконнике, как поклонился, преодолевая внезапное головокружение - пока это всего лишь алкоголь...

- Раз губ твоих мне не познать, мой рыцарь, - жалобно заявил в прежней манере Шельм, - хоть у бокала, до которого они касались, украду я поцелуй - и прочь, несчастный, прочь с бесценной кражей!

Он, в самом деле собирался, кажется, сбежать, спрыгнул из окна, но слабость не дала ему сделать это так же ловко и быстро как обычно.

- Мальчишка! - вскричал Ставрас, умудряясь в последний миг подхватить Шельма, опуская его рядом с собой, с тревогой глядя в так резко побледневшее лицо...

- Ах, милый лекарь, не сердитесь на дурашку, - жеманно протянула Нимфадора за спиной, - он лишь хотел с вами потанцевать. Я, между прочим, его прекрасно понимаю, - сообщила она многозначительно и потянула его за локоть.

- Хорошо, - кивнул драконий лекарь, Шельм вздохнул, искренне, облегченно, попытался вывернуться из жесткого захвата, Нимфадора чего-то-там, наборот, с улыбкой шагнула ближе, - потанцуем, Шельм!




Помощник посла испарился куда-то, почуяв, что дело пошло совершенно не так, как должно было. Маркиз нашел благодарных слушателей в лице двух престарелых дам, также обожающих обсуждать проблемы сохранения здоровья, правда, своих собачек, а отнюдь не драконов, но они все-таки нашли общий язык. Барышня Нимфадора попыталась рассмеяться, приняв слова лекаря за шутку, но, увидев как Ставрас повел шута в круг, ошарашенно замерла.

Для Ставраса же замер целый мир. Мальчишка явно плыл, хотя еще пытался лепетать что-то о том, что ему надо будет постараться, чтоб пережить такое счастье... Стиснув зубы, парень оглядывался в поисках выхода, но Ставрас действительно потащил его в центр зала. Очень удачно, что недавний хоровод сменился на тот самый ненавистный Ставрасу вальс, и наплевать, что у него в руках не барышня, а отравленный молодой идиот. Главное, что если этот идиот вдруг упадет, у Ставраса будет возможность подхватить, не привлекая лишнего внимания.

- Ноги подкашиваются? - сурово спрашивает Ставрас, кружа мальчишку среди прочих пар.

На них оглядываются, а Шельм смеется через силу:

- Это все от внимания твоего нежданного-негаданного, милый, - воркует он, цеплясь за Ригулти, - а если ты еще и оттанцуешь нас к вон тому балкону, тебе, может, не придется нести меня на руках....

- Оттанцую, - согласно кивает Ставрас, - как ты себя чувствуешь?

Шельм запрокидывает к нему бледное лицо, распахивает бирюзовые глаза:

- Счастливым, дорогой, - смеется шут... и утыкается носом в его плечо. - скорее, - шепчет он, едва переставляя ноги, но до балкона еще очень далеко. Разве что вправду понести его.
Ставрас решается, не след сейчас стеснятся чужих глаз...

Он одной рукой обнимает парня крепче, стискивает так, что юноше становится еще трудней дышать - но и это сейчас не важно...

Он опускает левую руку мальчишки себе на плечо и пальцами освободившейся правой руки начинает разминать затылок, проводит по нужным точкам, потом быстро спускается точечным массажем вдоль хребта... не получается. Шельм подсознательно сопротивляется, хотя почти теряет сознание...

- М-м-милый, ну не на людях же! - он силится паясничать, хотя в его душе лекарь отчетливо чувствует страх, беспомощность, растерянность.

- Не дергайся, и не мешай мне, я пытаюсь тебе помочь. В этом вине был яд...

- Ты знал?!

Ставрас внезапно понимает.

- Мальчишка! - рычит он, а Шельм глядит... нет, не со страхом и не с ужасом... с досадой.

- Как романтично, - из последних сил хихикает мальчишка и враз перестает сопротивляться.

Они танцуют. Нет, теперь они действительно танцуют. Чтобы изгнать яд прочь из крови Шельма лекарю приходится отчасти перехватить бразды правления его ослабшим телом у меркнущего разума - и вот, он двигается, сам того не замечая, по бальной зале в быстром вальсе, и с ним послушно, слитными, едиными движениями движется юный королевский шут. Ставрас запускает руку ему под рубашку, прижимает ладонь к его голой горячей коже и тянет, тянет, тянет, тянет яд из его крови.

Он приживается губами к влажному виску, слушая перезвон бубенчиков, вплетенных по случаю праздника прямо в голубые пряди, и вливает, вдувает, вдыхает в мальчишку силы... Он чувствует как бьется под ладонью юная жизнь, как все быстрей бежит по жилам кровь, он чует запах трав от мягких волос шута, слышит как часто-часто бьется сердце. Он что угодно может, чтобы это только не прекращалось, чтобы парень жил, дышал, смеялся как сейчас... Смеялся?! Для умирающего чересчур беспечен...

- Скажи, мой рыцарь доблестный, а что тебя сподвигло на танец сей, пред всем двором со мною? Неужто, побывав на волосок от смерти, ты осознал желанья потайные сердца сурового, ужели смертный одр ложем любви нам станет в эту ночь?

У парня все еще кружится голова, дрожат колени, плывет в глазах и в голове шумит, но он уже понял, что можно не бояться падения и, расшалившись, нагло повисает на шее лекаря, блестящими глазами глядя в его глаза. Для умирающего слишком весел, явно!

- А как бы выглядело, если бы я правда понес тебя куда-то за портьеры на руках?

Шут важно закивал:

- Ну да, ну да! А танцевать со мной в обнимку, значит, лучше?

Мальчишка знал, что там в бокале яд. Шут, понимающий все тонкости политики, пытался отнять бокал, и он дразнил, - просто дразнил! - помощника, заешь его сварливая жена, посла, - но он не собирался, не собирался пить! Но, если так, тогда...

- Зачем ты пил - жить надоело, что ли?

- А ты зачем? - тихо смеется Шельм.

Ему гораздо легче, это видно, но и нормальным это состояние назвать Ставрас не может.

- Лекарь я или не лекарь? - фыркает Ставрас, - на меня такое давно не действует.

- На меня тоже, - улыбнувшись, Шельм, показывает лекарю язык, - кто говорил, что во мне яда больше чем в дюжине верлинских змей.

- Я говорил, - хмуро припоминает Ставрас, - но, постой, а что тогда с тобой сейчас?

- Ужасно горький и крепкий этот их великий пуш, - смеется вполне живой и пьяный шут ему на ухо, смеется весело, щекотно, жарко.

- Ах ты ж! - рычит драконий лекарь, отпуская, почти отшвыривая парня от себя.

- И вся любовь - на один танец? Ах, как грустно, что ты так ветренен, радость моя! -вздыхает, надувши губки, Шельм.

Склоняется в поклоне - не столь уверенном и легком как обычно, и отступает на балкон, к которому они все-таки добрались. Ставрас секунду медлит, раздумывая, не пойти ли за ним следом, ловит себя на том что очень хочет пойти за ним... Стремительно уходит.






Шельм Ландышфуки, тихо и легко ступая, выскользнул из опочивальни дамы Нимфадоры, и с облегчением вздохнул. Потом, довольный и собой, и жизнью, заскользил вдоль стен, придерживая у бедра набитый бубенчиками оттопыренный карман - зачем Нимфе потребовалось выдирать их из волос чуть ли не вместе с его бедными патлами, не знают, наверное, даже драконы - но пускай, главное, девушке понравилось. А то расстроил бедную противный строгий лекарь...

Шут запнулся на ровном месте. Он смущен. Нимфа, конечно, подвернулась сгоряча - обычно Шельм чуть более разборчив, но злую шутку с ним сыграли и вино, гораздо крепче чем он полагал, и яд, не повредивший, но изрядно, однако, затуманивший сознание, и... лекарь. Шельм воровато огляделся по сторонам. Он вновь был в бальной зале. Погасли свечи, слуги споро разнесли со столов грязную посуду, развезли по их поместьям всех вельможных пьяниц. Трон короля, в изножии которого обычно обретался шут был пуст и темен. Когда-то здесь сидел великий Август, но, говорят, он не любил смеяться... А Шельм сегодня посмеялся вдосталь.

Шельм делает пару шагов по залу, потом еще три, и еще... неторопливо ступая по следам самой безумной из танцевавших здесь сегодня пар. Вновь вспыхивают щеки. Этот танец.. Ну, правда, он просто шутил, как и всегда, а получилось... да, теперь ему не отвертеться, все теперь поверят в этот дурацкий слух. А лекарь взъестся, наверно, пуще прежнего... да пусть. Его дразнить - отличная забава.

Вспомнив несчастного шпиона, Ландышфуки ехидно улыбнулся. Ну-ну, травить лучших людей страны - что за привычка... но сведенья, что с перепугу предоставил ему посол, когда решил, что Шельм сейчас прилюдно раскроет этот их карманный заговор... зачем? Теперь они и сами поутихнут. Хотя... похоже, шансов у них не было, не так ли? Раз уж Ригулти яды не берут.

Шельм останавился перед балконом. Испугался. Перепугался, словно маленький мальчишка, как тот шпион - что вот сейчас драконий лекарь спросит, почему он, обычный шут, не восприимчив к самым страшным ядам. Но не спросил. Забыл? Ой, вряд ли...

Порой Шельму хотелось доверять. Кому-нибудь. Любить кого-нибудь. Нет, не влюбиться - так бывало часто... некстати вспомнилась прохладная рука лекаря, жестко разминающая спину, да не осознанно-отчаянное это его "держись, мальчишка, потерпи, держись"... Хотелось быть кому-то нужным.... часто. Хотелось, чтобы у него был друг. Хотелось...

Шельм вышел на балкон. Вставало солнце.
Да, лекарь разозлится, как всегда, на глупого беспутного мальчишку... и будет прав... Шельм улыбнулся солнцу. Чтобы тот думать позабыл о ядах... Шельм уже знал, чем досадить Ригулти.
От этой мысли он повеселел.





Ставрас лежал на вереске и думал. Обычно, попадая в этот мир он думал о своем народе или, на крайний случай - о себе. Печально, торжественно перебирал он в уме беды своих сородичей или корил себя за то, чего не смог предотвратить когда-то... Порой он размышлял о новых жизнях и сочинял длинные имена - красивые, неповторимые, всегда особенные, звучные.

Но в этот раз единственное имя, вертевшееся в памяти, звучало нелепо и смешно - Шельм Ландышфуки. Он отдыхал под хмурым небом, но перед глазами опять вставало юное лицо и солнечные зайчики в глазах - всегда печальных и всегда смешливых.

Он думал о мальчишке, что пытался спасти его, лекаря, жизнь, и не боялся смертельных ядов. Вспоминал упругость горячей кожи и веселый смех. Он вспоминал суровый темный взгляд того, другого, и ему, пожалуй, было немного страшно, потому что он уже чувствовал как проникает в его сердце нечто, что может вылечить даже смертельную отраву.



Ставрас Ригулти мягко улыбнулся...